Отрывок из дискуссии о статье Дм.Быкова "В присутствии любви и смерти". Текст этой статьи находится по адресу http://blackalpinist.com/scherbakov/Praises/sobesednik.html По прошествии некоторого времени после дискуссии Володя Смирнов писал: <<Нельзя не признаться, в критике этой статьи фан-клуб проявил то качество поклонников Щербакова, о котором писал тот же Дмитрий Быков: "Многие из них с гораздо большей яростью бросаются на тех, кто разделяет их восхищение Щербаковым, нежели на тех, кто относится к нему скептически. Даже самые апологетические статьи о Щербакове, опубликованные в прессе (не-апологетических я уж и не припомню), вызывают стойкую антипатию аудитории, мотивируемую, впрочем, всегда высокими соображениями - "Все это не так и не о том, Щербаков сложнее и глубже любых толкований" и пр. [...] на самом же деле из заурядной ревности к кому-то, кто помимо тебя интересуется любимым сочинителем." >> Ниже - отклик самого Смирнова на эту статью. *************************************************************************** Date: Wed, 25 Sep 1996 22:00:45 -0400 From: Vladimir Smirnov < vladimir@chinook.physics.utoronto.ca> Subject: Kritikanstvo В целом, статья производит впечатление чего-то бессвязного, неудавшейся попытки сказать нечто, даже возможно, дельное. Автор говорит "во-первых" и забывает про "во-вторых", перевирает цитаты, приписывает Щербакову мысли, которых тот нигде не высказывал; логические импликации строятся на принципе "в огороде бузина, следовательно, в Киеве дядька". В общем, школьное сочинение, состоящее из плохо скомпонованных мыслей, умных и не очень. > К моменту окончания >филфака МГУ у него уже сложились две довольно стойкие репутации: >талантливого человека и замкнутого монстра. Ну зачем такое писать в газете??? Я вот прочитал это году в 1992-м - и почти было поверил... (В смысле, про монстра поверил. Про талантливого человека я поверил раньше). >Одна >проницательная девушка охарактеризовала поведение Щербакова как проявление >комплекса неполноценности, переходящего в манию величия. Особой проницательности не нужно, чтобы произвести на свет такую банальность. Страдать манией величия и знать себе цену - не одно и то же. >круглое лицо и круглые же очки в металлической оправе, несколько >капризный рот, выражающий при пении то брезгливость, то иезуитство, >то страдальческое упоение. Интересно, каким образом рот может выражать иезуитство? > В нашей молодой поэзии Щербаков выполняет задачу, описанную им в >"Юго-Востоке": там лирическому герою представляется город в дожде, >похожий на корабль в бескрайних водах - застывший, но делающий вид, что >плывет. "И лишь мой дом в пустыне, как монах, на полпути меж Югом и >Востоком, Плывет один, открытый всем потокам, челном бесхозным путаясь >в волнах"... Пальцем в небо. Это как раз город, который приобретает облик корабля, делает вид. А сам автор (т.е. его дом или же челнок) движется вполне по-настоящему. >Первая тема - внезапная, весь мир >ломающая катастрофа, готовая разразиться ежесекундно. - пишет автор, и тут же все портит: > Арест, крах, предательство. При чем тут нафиг арест и предательство? Это как раз вполне повседневные вещи, с той Катастрофой никак не связанные. Про Катастрофу - это "К Сороконожке", написанное, правда, позже, чем данная статья. > "Плывет неутомимый наш ковчег, волнуемый лишь смертью и любовью", - >сказал о себе и о своем клане Щербаков (чувство этого клана, кстати, при всем >отшельничестве у него куда как развито, особенно когда речь заходит об >исторической обреченности: "И станет воздух голубым от нашей крови голубой". >Или того печальнее: "На всей Земле, на всей Земле не будет места нам")... Про клан есть совершенно конкретное произведение: "Но осуществить сей трудный план мешает мне мой премудрый клан..." В песнях же, которые цитирует автор (за исключением "крови голубой"), не просматривается никакой особенной клановости. "Мы", которые в ковчеге - обычные люди, которые в силу времени и места постигли некоторую истину ("но это все такие пустяки"). Например, я чувствую свою принадлежность к этим "нам", при этом не являясь членом никакого клана. > Океан не только сквозной и любимый образ Щербакова, но и метафора его >творчества: полная океанская свобода, беспрецедентное многообразие; наконец, >Щербаков пишет очень много. Практически неуязвимый в своем одиночестве и >вместе с тем измученный им, он любуется океаном даже более, чем собой. "Даже более, чем собой" - это круто. Это посильнее, чем Фауст Гете. Оставляя в стороне незаслуженный и надоевший упрек Маэстро в самолюбовании, скажу только, что все остальное тоже неверно. "Нэ так все было, савсем нэ так". Не себя самого сравнивает Щербаков с океаном, а некую стихию, в которой он существует как автор и из которой творит песни. >его этико-эстетическая программа пока неизменна, и это вселяет надежду. Сие сказано верно. Пороха непромокаемого в области этико-эстетической Щербаков не изобрел. И слава Богу. Ничего нового и не надо изобретать, просто надо периодически напоминать людям то, что уже придумано: "Не убий", "All you need is love" и еще пара-тройка утверждений. Впрочем, это было и так ясно...